Принятие Пленумом Верховного Суда Российской Федерации постановления № 3 от 24 февраля 2005 г. «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан и юридических лиц» стало событием в создании правового механизма разрешения споров и конфликтов, связанных с защитой чести, достоинства и деловой репутации граждан и юридических лиц. Понятно, что правоприменительная практика еще покажет, насколько значимо это событие для определения тонкой грани между свободой слова и ответственностью за нарушение диффамационного законодательства, но уже сегодня практика проведения лингвистических экспертиз позволяет нам увидеть некоторые перспективы.
1. В п.5 Постановления разъясняется, что надлежащими ответчиками по искам о защите чести и достоинства являются авторы, не соответствующих действительности порочащих сведений, а также лица, распространившие эти сведения. Здесь же говорится о том, что если в средстве массовой информации сведения даны с указанием их источника, то эти лица также являются ответчиками по делу.
Для экспертов-лингвистов это означает, что принципиально новой задачей, которая может быть поставлена на разрешение лингвистической экспертизы станет установление авторства того или иного высказывания или фрагмента текста. Особенно актуальной такая постановка вопроса может стать для электронных СМИ. Как показывает практика Гильдии экспертов-лингвистов по анализу материалов телерепортажей, телеинтервью и т.п., выпускаемые в эфир сюжеты представляют собой смонтированные фрагменты, включающие различные тематические блоки, представляющие собой высказывания не только журналистов, но и респондентов, которые могут как присутствовать в кадре, так и быть за кадром. Если при монтаже сюжета используются выборочные, отрывочные высказывания, которые приобретают дополнительные коннотации и оттенки значений, будучи помещенные при монтаже в иной контекст видео-звукоряда, нередко возникает дилемма определения авторства такого текста ( и соответственно ответчика по делу).
В качестве примера можно привести экспертизу, которую проводили проф. Ю.А. Бельчиков, А.С. Мамонтов, В.М. Шаклеин, Ю.А. Сафонова по делу об установлении признаков экстремизма в материале видеосюжета о переселении в Нижегородскую область чеченских беженцев, распространенном телекомпанией «Волга» в программах «Новости» и «Послесловие» [1]. В выводах экспертов указано, что «авторами высказываний, содержащих негативную оценку, высказываемую в адрес социальной группы, называемой «чеченские беженцы (переселенцы), являются респонденты».
2. В п. 7 Постановления Пленума говорится, что обстоятельствами, имеющими значение для дела в силу статьи 152 ГК РФ являются: факт распространения ответчиком сведений об истце, порочащий характер этих сведений и несоответствие их действительности.
В абз.4 п.7 Постановления разъясняется, что не соответствующими действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели место в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. Порочащими, в частности, являются сведения, содержащие утверждения о нарушении гражданином или юридическим лицом действующего законодательства, совершении нечестного поступка, неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, недобросовестности при осуществлении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности, нарушении деловой этики или обычаев делового оборота, которые умаляют честь и достоинство гражданина или деловую репутацию гражданина либо юридического лица (абз.5 п. 7 Постановления).
Для экспертов-лингвистов это означает, что установление вышеперечисленных трех обстоятельств (факта распространения, порочащий характер и не соответствие действительности) относится к компетенции суда, а не экспертов, соответственно они не могут и не должны фигурировать в той или иной форме в формулировке вопросов, которые ставятся на разрешение лингвистической экспертизы.
Здесь еще раз необходимо остановится на разграничении компетенции юристов-правоведов и экспертов-лингвистов, поскольку эксперты нередко оказываются перед сложной проблемой отличить лингвистическую трактовку речевого нарушения от правовой квалификации объективной стороны речевого деяния как состава правонарушения. Общеизвестно, что экспертами-лингвистами не должны решаться правовые вопросы, выходящие за пределы их компетенции. В противном случае уже только на этом основании заключение эксперта может быть оспорено в суде и признано недопустимым доказательством по делу, а виновный может избежать ответственности.
Ответ на этот вопрос можно получить, рассмотрев пример экспертизы, проведенной комиссией экспертов лингвистов Ю.А. Бельчиковым, О.Р., Лащук, Ю.А. Сафоновой по делу, которое можно условно назвать «Я.Р. Лондон против журналиста И.А. Патрушева»; заключение опубликовано в настоящем сборнике (см. стр. 52- 72). Как мы видим, вопрос «имеется ли в указанных текстах сознательная направленность автора на унижение чести и достоинства Лондона Я.Р. и опорочение его деловой репутации», является правовым. Соответственно, эксперты совершенно правомерно указали в ответе на него, что «в целом данный вопрос не входит в компетенцию экспертов-лингвистов». При ответе на второй вопрос «допускают ли языковые формы высказываний в тексте оценку с точки зрения их достоверности, соответствия действительности?» эксперты четко разграничили собственную компетенцию от компетенции суда, указав, что «не соответствующие действительности сведениями являются утверждения о фактах или событиях, которые не имели место в реальности во время, к которому относятся оспариваемые сведения. Сведения – в форме утверждения – о фактах могут быть проверены га соответствие действительности. Эксперты-лингвисты устанавливают такие утверждения, но не их соответствие действительности. Оценочные утверждения не могут быть проверены на соответствие действительности. Соответствие действительности устанавливается в процессе судебного разбирательства».
Другой пример. Экспертиза по делу «Новый Акрополь» против журналистки Анны Тар (заключение опубликовано в этом же сборнике на стр. 84- 108). На вопрос о том: можно ли рассматривать данную информацию как порочащую деловую репутацию НГКОО «Новый Акрополь» комиссия экспертов лингвистов (Ю.А. Бельчиков, Е.С. Кара-Мурза, О.Р. Лащук) указала, что «этот вопрос вообще задан некорректно применительно к задачам и методам лингвистической экспертизы…Дело в том, что понятие порочащей информации включает в себя два параметра: 1) это информация о нарушении законодательства, моральных принципов, делового этикета и трудового кодекса, а также правил общежития, которая 2) носит ложный характер, не соответствует действительности. Первый параметр в лингвистической экспертизе выявляется и дополняется ответом на вопрос, проверяема ли в принципе информация в зависимости от особой лингвистической формы (знания или предположения, мнения). Но проверка истинности информации в компетенцию лингвистической экспертизы не входит. А следовательно, лингвисты-эксперты не могут ответить на вопрос, является ли информация порочащей, потому что это все равно что спросить, соответствует ли она действительности. Лингвисты могут только указать, какую информацию проверять надо, так как она отображает внеязыковую действительность в форме знания, а какую информацию проверять невозможно, так как она подана в форме мнения и отображает картину действительности в сознании автора, а не в реальной действительности».
Таким образом, компетенции экспертов-лингвистов относится разрешение следующих вопросов:
Мнение – это оценочное суждение, которое вербально выражается при помощи специальных маркеров (оценочных слов и конструкций), отражающих чью-нибудь субъективную точку зрения.
Предположение – это разновидность мнения и вербально выражается также при помощи специальных маркеров, выражающих неуверенность, сомнения говорящего (пишущего) в достоверности сообщаемой информации.
Утверждение – это высказывание, в котором информация о факте (положении дел) или действиях какого-либо лица (событии) дается в словесной форме, в группе сказуемого и понимается аудиторией как важная, новая. Она подается как отображающая именно истинное положение дел, независимо от восприятия, осмысления, отношения автора. Грамматически утверждение о факте или событии отображается через показатели объективной модальности (в форме изъявительного наклонения) и распознается в тексте по отсутствию маркеров субъективной модальности, оценочных слов и конструкций и иных показателей, выражающих неуверенность, сомнение автора в достоверности сообщаемого. Утверждение может содержать конструкции, подчеркивающие достоверность сообщаемого (например, известно, доподлинно, точно, фактически и т.д.).
Подробнее о разграничении утверждения, мнения и предположения см. вводную часть заключения экспертов по делу «Новый Акрополь» против журналистки Анны Тар на стр.90-91 настоящего сборника, а также Памятку по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы, 2004 г.
Следовательно, задача экспертов-лингвистов при исследовании спорного текста заключается в установлении относящихся к истцу высказываний, в форме утверждения, содержащие сведения, которые могут быть верифицированы, то есть проверены на соответствие действительности, либо оценочных высказываний, которые не могут быть верифицированы, то есть проверены на соответствие действительности.
3. В абз. 6 п.3 Постановления Пленума дается указание судам при разрешении споров о защите чести, достоинства и деловой репутации руководствоваться не только нормами российского законодательства (ст. 152 ГК РФ), но и ст.10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, имея в виду, что используемое Европейским Судом по правам человека в его постановлениях понятие диффамации [2] тождественно понятию распространения не соответствующих действительности порочащих сведений.
В п. 6 Постановления Пленума подчеркивается, что за распространение не соответствующих действительности порочащих сведений возможна как уголовно-правовая ответственность по ст. 129 УК РФ (клевета), так и гражданско-правовая наступления не только гражданско-правовая в порядке искового производства по ст. 152 ГК РФ.
Это означает, что по делам, связанным с защитой чести, достоинства и деловой репутации перед судебной лингвистической экспертизой ставит на повестку дня вопрос об определении в спорных текстах СМИ объективных лингвистических признаков диффамации.
Так, например, ведущим лингвистическим признаком клеветы (ст. 129 УК РФ), необходимым для возбуждения уголовного дела по данному составу, является наличие определенной языковой формы, а именно: высказывания в форме утверждения о факте.
Следовательно, здесь также нужно различать сведения (то, что может быть проверено на предмет соответствия действительности и следовательно опровергнуто) и мнения (оценки, суждения, которые не могут быть проверены и опровергнуты, так как отражают субъективную точку зрения).
С лингвистической точки зрения сведения – это словесные сообщения, информация о каком-либо событии, процессе, явлении, происшедшем в прошлом или происходящем в настоящее время, в конкретных условиях места и времени. Они могут быть или истинными, или ложными, а фактуальная информация, передаваемая средствами языка, может быть проверена.
Заметим, что факт - это достоверно установленное знание о чем-либо. В текстах СМИ фигурируют не сами факты, а высказывания о каком-либо событии, явлении, предмете, содержащие сведения, информацию о факте. Последующая проверка такой информации либо создает факт (истинное знание о чем-то), либо информация отвергается как недостоверная, ложная.
4. В абз.3 п.9 Постановления Пленум разъяснил судам, что в соответствии со ст. 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и статьей 29 Конституции РФ следует различать имеющие место утверждения о фактах, соответствие действительности которых можно проверить, и оценочные суждения, мнения, убеждения, которые не являются предметом судебной защиты в порядке ст. 152 ГК РФ, поскольку являясь выражением субъективного мнения и взглядов ответчика, не могут быть проверены на предмет соответствия действительности.
Для экспертов-лингвистов важно различать понятия «клевета», «оскорбление», «порочащие сведения», «сведения оскорбительного характера», «выражения оскорбительного характера», «нанесение обиды», «неприличная форма», «оценочное высказывание» в контексте Российского законодательства.
Так, статья 23 ч. 1 Конституции РФ гарантирует каждому право на защиту своей чести и доброго имени. Статья 21 ч. 1 Конституции РФ гласит: «Достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления». Таким образом, в Конституции РФ говориться не об унижении, а об умалении достоинства личности, то есть разграничивается унижение как дискредитация человека в общественном сознании и умаление его достоинства, как воздействием на общественное мнение. Человека нельзя унизить в собственных глазах, поэтому можно говорить об унижении его чести, но об умалении достоинства. Из этого следует, что обладателем чести и достоинства может быть только гражданин - физическое лицо. Этот смысл заложен в ст.ст. 150 и 152 ГК РФ. Юридические лица, в отличие от физических лиц обладают только деловой репутацией.
Необходимость уважения и защиты репутации граждан закреплена в ч. 3 ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах и в ч. 2. ст. 10 Европейской конвенции о Защите прав человека и основных свобод.
Международные договоры РФ наряду с общепризнанными принципами и нормами международного права являются составной частью правовой системы России (часть 4 статьи 15 Конституции РФ), часть 1 статьи 5 ФЗ «О международных договорах РФ»).
Статьей 10 Конвенции о защите прав человека и основных свобод предусмотрено, что:
Каждый имеет право свободно выражать свое мнение. Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу получать и распространять информацию и идеи без какого-либо вмешательства со стороны публичных властей и независимо от государственных границ. Настоящая статья не пре явствует государствам осуществлять лицензирование радиовещательных или кинематографических предприятий.
Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия [3].
Таким образом, в практике Европейского суда по правам человека используется понятие нанесения ущерба репутации гражданина посредством распространением правдивой или ложной информации о нем.
Основным способом распространения такой информации является высказывание, которое может затрагивать чью-то честь, достоинство и репутацию. Но не всякое сказанное в чей-то адрес слово может быть квалифицировано как диффамация, правонарушение, влекущее гражданско-правовую или уголовно-правовую ответственность по Российскому законодательству.
При этом трактовка понятий таких понятий диффамационного законодательства как клевета (ст. 129 УК РФ) и оскорбление (ст. 130 УК РФ) далеко не идеальна и допускает неоднозначные толкования.
С точки зрения лингвистической экспертизы важно подчеркнуть, что гражданско-правовая защита (ст. 152 ГК РФ) от диффамации по сравнению с уголовно-правовой (ст. 129 УК РФ) имеет несколько иной характер. Ее смысл состоит не в наказании виновного, в опровержении сведений, порочащих честь, достоинство и деловую репутацию истца в порядке искового производства по гражданскому делу в судах общей юрисдикции (если такие сведения были распространены в отношении граждан) или арбитражных судах, когда речь идет о защите деловой репутации юридического лица. Заметим, что в обязанность истца по таким делам входит доказывание лишь самого факта распространения ответчиком сведений, подлежащих опровержению и их порочащий характер. Доказывание же соответствия действительности распространенных сведений лежит на ответчике.
Информация, содержащаяся в представленном на лингвистическую экспертизу спорном тексте, может быть выражена несколькими способами:
В ходе лингвистической экспертизы анализу подлежит негативная информация, передаваемая текстом в любой ее форме.
Для наступления гражданско-правовой ответственности (ст. 152 ГК РФ) за распространение не соответствующих действительности порочащих сведений спорный фрагмент текста должен содержать следующую совокупность диагностических лингвистических признаков. Это - наличие негативной информации об истце; наличие в тексте высказываний, в форме сведений, то есть утверждений о фактах или событиях, содержащих утверждения о противоправном (в широком смысле) и аморальном поведении и поступках истца, которые верифицируемы, то есть могут быть проверены на соответствие или несоответствие действительности.
Поэтому предметом лингвистической судебной экспертизы может быть наличие/отсутствие в тексте утверждений о фактах или событиях, негативно характеризующих истца, но не признаки клеветы, как объективной стороны состава преступления, ответственность за которого предусмотрена ст.129 УК РФ.
5. В абз. 6 п.9 Постановления Пленума содержится новая для гражданского права позиция, указывающая на возможность привлечения ответчика к ответственности в гражданско-правовом порядке за оскорбительную форму выражения субъективного мнения. Пленум разъяснил, что если субъективное мнение было высказано в оскорбительной форме, унижающей честь, достоинство или деловую репутацию истца, на ответчика может быть возложена обязанность компенсации морального вреда, причиненного истцу оскорблением (ст. 130 УК РФ, ст. 150, 151 ГК РФ).
Заметим, что в гражданском праве специальной нормы, предусматривающей ответственность за оскорбление вообще нет. Именно поэтому для установления оскорбительной формы субъективно-оценочного высказывания в адрес истца при разрешении дел о компенсации морального вреда в качестве способа защиты чести, достоинства и деловой репутации суды общей юрисдикции и арбитражные суды должны будут обращаться к экспертам-лингвистам, так как без проведения лингвистической экспертизы спорных высказываний и публикаций в СМИ вынести законное и обоснованное решение о наличии или отсутствии субъективного мнения, высказанного в оскорбительной или не оскорбительной форме будет вряд ли возможно.
С точки зрения уголовного права (ст. 130 УК РФ) ведущим диагностическим признаком оскорбления является неприличная форма выражения отрицательной оценки личности потерпевшего, которая подрывает его престиж в глазах окружающих и наносит ущерб уважения к самому себе. Оскорбление как уголовно-наказуемое деяние должно быть выражено в неприличной, то есть циничной форме, глубоко противоречащей правилам поведения, принятым в обществе. Неприличность формы как признак оскорбления также может быть установлен в процессе судебной лингвистической экспертизы.
Для выявления высказываний в оскорбительной форме существенным оказывается разграничение описательных и оценочных высказываний [4].
Описательные высказывания содержат сведения о фактах и событиях: констатируют положение дел или утверждают необходимую связь явлений. В большинстве случаев они имеют грамматическую форму повествовательного предложения и подлежат верификации, то есть могут быть проверены с целью установить их истинность или ложность (соответствие или несоответствие действительности. Пример описательного высказывания - Явные элементы плагиата обнаружены в книге диссертанта.
Описательные высказывания не могут быть оскорбительными, но они могут быть соответствовать или не соответствовать действительности.
К оценочным высказываниям, устанавливающим абсолютную или сравнительную ценность какого-либо объекта, относятся собственно оценки (отражающие, в частности, отношения основания – вывода); утверждения о целях, а также стандарты, нормы, конвенции, идеалы. Оценка объекта, хотя и основана на определенном знании о нем, описанием не является и, соответственно, не может быть истинной или ложной. Отсюда следует, что оценочное высказывание нельзя опровергнуть как не соответствующее действительности – его можно только оспорить. Предлагая другую шкалу оценок, какой-то новый эталон, иные аксиологические критерии. Показателями оценочных высказываний могут быть слова: по-видимому, впрочем, очевидно, таким образом, как видно и др. Пример оценочных высказываний – Просто удивительно, как он решился на очередной большой обман при сведущих людях».
Оценочные высказывания могут быть негативно-оценочными (Он типичный делец теневой экономики) и позитивно-оценочными (Он истинный профессионал в своем деле). Оскорбительными могут быть только негативно-оценочные высказывания. Но при этом негативные оценочные высказывания, как и любые оценочные высказывания, не могут рассматриваться с точки зрения достоверности, то есть соответствия передаваемой ими информации действительности, «так как являются выражением личного мнения, взглядов. Они недопустимы лишь в том случае, если используются бранные слова, конструкции с оскорбительным переносным значением или оскорбительной эмоциональной окраской. Как правило, в словарях такие единицы помечены маркерами «грубое», «бранное». К основным тематическим группам бранной лексики относятся названия животных; наименования нечистот; обращения к нечистой силе; обвинения в незаконнорожденности; наименования интимных отношений и названия гениталий. Именно наличие неприличной формы таких слов и выражений, относящихся к конкретной личности, расценивается как посягательство на чьи-то честь и достоинство.
Таким образом, негативные оценочные высказывания, если они характеризуют деятельность конкретного физического лица, могут являться оскорбительными при соблюдении некоторых условий: если они адресованы истцу лично, дают обобщенную характеристику ему как личности и выражены в неприличной форме [5].
На практике при назначении и проведении лингвистической экспертизы возникает много вопросов, например, могут ли быть оскорбительными сведения?
В теории и практике судебной лингвистической экспертизы, как правило, понятие сведения оскорбительного характера не используется, поскольку слово «сведения» означает «известия, сообщения о чем-либо» [6]. Слово «сведения» в русском языке своим смысловым содержанием подчеркивает объективность, достоверность сообщаемой информации, которая именно в силу своей объективности не может быть оскорбительной.
Известия, сообщения не могут быть классифицированы как оскорбительные, поскольку они представляют собой именно некоторую объективную, соответствующую действительности информацию - ср. слова сплетни, слухи, домыслы, предположения, догадки и др., в которых семантический компонент «объективность передаваемых сведений» отсутствует.
Таким образом, сами по себе сведения оскорбительными быть не могут, они могут быть либо соответствующими, либо не соответствующими действительности, что может проверить и установить только суд. Оскорбительной может быть только языковая форма сообщения сведений, то есть унижение чести и достоинства человека в неприличной языковой форме.
В ходе судебной лингвистической экспертизы можно установить следующие лингвистические признаки оскорбительной формы высказывания:
Особо следует отметить, что лексика и фразеология может придавать высказыванию оскорбительный характер, будучи употребленной в составе этого высказывания. Но при этом необходимы определенные условия: высказывание с такими лексическими единицами должно характеризовать лично истца, давать ему обобщенную негативную оценку - характеристику как личности, необходимо обязательно учитывать национально-культурный контекст коммуникации.
Гильдия лингвистов-экспертов по документационным и информационным спорам (ГЛЭДИС) определила основные категории лексических и фразеологических единиц, которые в определенных контекстах употребления могут носить в адресации к тому или иному лицу оскорбительный для данного лица характер.
Эти единицы таковы:
Для того, что высказывание можно было квалифицировать как оскорбительное по форме оно должно обладать следующими лингвистическими характеристиками.
Это, прежде всего нецензурные выражения, сравнение с одиозными историческими и литературными персонажами.
Кроме того, проведенное выше рассмотрение понятия «оскорбление» в уголовно-правовом плане («унижение чести и достоинства другого лица, выраженное в неприличной форме» (ст.130 УК РФ), а также в лингвистическом смысле (оскорбить – крайне унизить кого-л.; уязвить, задеть за какие-л. чувства - Большой толковый словарь русского языка под ред. С.А.Кузнецова. СПб, 1998, с.729; унизить – задеть, оскорбить чье-л. самолюбие, достоинство, поставить в унизительное положение - Большой толковый словарь русского языка под ред.С.А. Кузнецова. СПб, 1998, с.1389), научные разработки, содержащиеся в пособии по проведению судебно-лингвистических экспертиз «Цена слова» (Цена слова. Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации. Изд.3-е, исправленное и дополненное. М., издательство «Галерия», 2002, 424 с.), в методическом пособии «Понятие чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации. Сост. А.А. Леонтьев, В.Н. Базылев, Ю.А. Бельчиков, Ю.А. Сорокин, ред.А.Р. Ратинов, - М.: Фонд защиты гласности, 1997, 128 с.) показывают, что основным компонентом публичного оскорбления являются слова и выражения оскорбительного характера в адрес того или иного человека: именно неприличная форма адресованного к нему выражения унижает достоинство адресата. Так, с лингвистической точки зрения неприличная форма – это наличие высказываний в адрес гражданина, содержащих оскорбительную, непристойную лексику и фразеологию, которая оскорбляет общественную мораль, нарушает нормы общественных приличий. Эта лексика в момент опубликования текста воспринимается большинством читателей как недопустимая в печатном тексте.
При этом употребление непристойных слов и выражений должно быть прямо адресовано конкретному лицу с целью унижения его в глазах окружающих, при этом инвективная лексика дает обобщенную оценку его личности.
Таким образом, «неприличная форма» применительно к лингвистической экспертизе – это форма оскорбительная, то есть содержащая оскорбительные для адресата (истца) слова и выражения. В ходе лингвистической экспертизы подтверждается или опровергается оскорбительный характер исследуемых выражений, то есть подтверждается или опровергается наличие неприличной языковой формы выражения негативной информации.
Примеры, разграничения оскорбительных и не оскорбительных по форме высказываний приведены в заключении комиссии экспертов ГЭДИС (М.В. Горбанесвкого, А.С. Мамонтова, Ю.А. Сафоновой) по делу Сергея Савельева, обвиняемого по ст. 130 УК РФ – оскорбление. Эксперты в своем заключении указали, что «тексты, в которых содержатся проанализированные высказывания, являются критикой действий лиц, занимающих определенное служебное положение. Эта критика направлена не на личностные качества этих граждан, а на действия, поступки этих граждан при исполнении ими служебных обязанностей и на соответствие этих действий, поступков морали (честно – нечестно, справедливо – несправедливо) и закона (законно – незаконно). В проанализированных высказываниях отсутствуют слова или словосочетания, содержащие резко отрицательную оценку Бабичева и других лиц, осуществляемую с помощью неприличных слов и выражений» (http://www.rusexpert.ru/prim/pr018.htm).
В завершение хочется подчеркнуть, что Постановление Пленума Верховного Суда РФ №3 от 24.02.2005 года вооружило нижестоящие суды общей юрисдикции и арбитражным судам важным юридическим инструментом объективного и единообразного разрешения дел, связанных с защитой чести, достоинства и деловой репутации граждан и юридических лиц. В то же время теперь со всей очевидностью понятно, что количество назначаемых судебных лингвистических экспертиз будет увеличиваться, так как без применения специальных лингвистических познаний определить судебную перспективу и сформировать доказательственную базу таких дел будет невозможно. Это требует от экспертного и лингвистического сообщества разработки новых методических подходов и более эффективных методик решения задач, которые перед нами ставит судебная практика, увеличение кадрового потенциала экспертов-лингвистов за счет профессионального целевого обучения молодых специалистов в рамках вузовского и послевузовского образования.
[1] Полный текст заключения опубликован в Памятке по вопросам назначения судебной лингвистической экспертизы. Под ред. Проф. М.В. Горбаневского., -М: Медея, 2004, : с.63- 82.
[2] Диффамация – (от лат. diffamare – разглашать ч.-л. дурное, порочить) - распространение в СМИ порочащих, позорящих кого-либо сведений.
[3] Пленумом Верховного суда от 10 октября 2003 г. принято постановление № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации». Согласно п. 10 этого постановления, Россия как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней. Поэтому применение судами вышеназванной конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав и основных свобод.
[4] Губаева Г., Муратов М., Пантелеев Б. Экспертиза по делам о защите чести, достоинства и деловой репутации/ Российская юстиция. -№4 - 2002. с.64-65.
[5] Подробнее см. Галяшина Е.И., Горбаневский М.В., Стернин И.А. Лингвистические признаки диффамации в теории и практики судебных лингвистических экспертиз / Взгляд №1(6),2005, с.24-39.
[6] Большой толковый словарь русского языка под ред.С.А. Кузнецова. СПб, 1998, с.1154.
[7] Цена слова. Из практики лингвистических экспертиз текстов СМИ в судебных процессах по защите чести, достоинства и деловой репутации. –3-е изд., испр. и доп. - М.: Галерия, 2002, с.182, 333-349.
